|
| |||
Реферат: Понятие научной революциисмотреть на рефераты похожие на "Понятие научной революции " Казанский Государственный Университет Понятие научной революции Фисейский Станислав Владимирович аспирант кафедры экономической кибернетики Казань 2004 Содержание 1. Общие методы развития науки Общие методы развития науки Очевидно, что наука развивается, то есть необратимо качественно
меняется со временем. Она наращивает свой объем, непрерывно разветвляется. Выявление логики развития науки означает уяснение закономерности
научного прогресса, его движущих сил, причин и исторической
обусловленности. Современное видение этой проблемы существенно отличается
от того, которое господствовало, пожалуй, до середины нашего столетия. Пожалуй наибольшее число сторонников, начиная с 60-х гг. нынешнего века, собрала концепция развития науки, предложенная американским историком и философом Т.Куном. Способность исследователей длительное время работать в неких
предзаданных рамках, очерчиваемых фундаментальными научными открытиями,
стала важным элементом логики развития науки в концепции Т.Куна. он ввел в
методологию принципиально новое понятие - "парадигма". Буквальный смысл
этого слова - образец. В нем фиксируется существование особого способа
организации знания, подразумевающего определенный набор предписаний,
задающих характер видения мира, а значит, влияющих на выбор направлений
исследования. В парадигме содержаться также и общепринятые образцы решения
конкретных проблем. Парадигмальное знание не является собственно "чистой"
теорией (хотя его ядром, и служит, как правило, та или иная фундаментальная
теория), поскольку не выполняет непосредственной объяснительной функции. К парадигмам в истории науки Т.Кун причислял, например, аристотелевскую динамику, птолемеевскую астрономию, ньютоновскую механику и так далее. Развитие, приращение научного знания внутри, в рамках такой парадигмы, получило название "нормальной науки". Решающая новизна концепция Т.Куна заключалась в мысли о том, что смена парадигм в развитии науки не является детерминированной однозначно, или, как сейчас выражаются, - не носит линейного характера. Развитие науки, рост научного знания нельзя, допустим, представить в виде тянущегося строго вверх, к солнцу дерева (познания добра и зла). Оно похоже, скорее, на развитие кактуса прирост которого может начаться с любой точки его поверхности и продолжаться в любую сторону. Таким образом, логика развития науки содержит в себе закономерность, но закономерность эта "выбрана" случаем из целого ряда других, не менее закономерных возможностей. Из этого следует, что привычная нам ныне квантово-релятивистская картина мира могла бы быть и другой, но, наверное, не менее логичной и последовательной. Переходы от одной научной парадигмы к другой Т.Кун сравнивал с обращением людей в новую религиозную веру: мир привычных объектов предстает в совершенно ином свете благодаря решительному пересмотру исходных объяснительных принципов. Выбор принципов, которые составят успешную парадигму, осуществляется учеными не столько на основании логики или под давлением эмпирических фактов, сколько в результате внезапного озарения, просветления, иррационального акта веры в то, что мир устроен именно так, а не иначе. Однако далеко не все исследователи методологии научного познания согласились с этим выводом. Альтернативную модель развития науки, также ставшую весьма популярной, предложил И.Лакатос. Лакатос считает, что выбор научным сообществом одной из многих конкурирующих исследовательских программ может и должен осуществляться рационально, то есть на основе четких, рациональных критериев. В общем виде его модель развития науки может быть описана так. ( "жесткое ядро", включающее неопровержимые для сторонников программы исходные положения. ( "негативная эвристика" - своеобразный "защитный пояс" ядра программы, состоящий из вспомогательных гипотез и допущений, снимающих противоречия с аномальными фактами. ( "позитивная эвристика" - … это правила, указывающие какие пути надо избирать и как по ним идти. Важно отметить, что последовательная система моделей мотивировалась не аномальными наблюдаемыми фактами, а теоретическими и математическими затруднениями программы. Именно их разрешение и составляет суть "позитивной эвристики". Однако рано или поздно позитивная эвристика сила той или иной исследовательской программы исчерпывает себя. Встает вопрос о смене программы. Вытеснение одной программы другой представляет собой научную революцию. "Программа считается прогрессирующей тогда, когда ее теоретический рост предвосхищает ее эмпирический рост, то есть когда она с некоторым успехом может предсказывать новые факты… программа регрессирует, если ее теоретический рост, то есть когда она дает только запоздалые объяснения либо случайных открытий, либо фактов, предвосхищаемых и открываемых конкурирующей программой…" В результате получается, что главным источником развития науки выступает конкуренция исследовательских программ, каждая из которых тоже имеет внутреннюю стратегию развития . Этот "двойной счет" развития науки и обуславливает картину непрерывного роста научного знания. Среди множества концепций концепции Т.Куна и И.Лакатоса считаются самыми влиятельными реконструкциями логики развития науки во второй половине XX в. Но как бы не отличались концепции друг от друга, все они так или иначе вынуждены опираться на некие узловые, этапные моменты истории науки, которые принято называть революциями. Другой важной закономерностью развития науки принято считать единство процессов дифференциации и интеграции научного знания. Современную науку недаром называют "большой наукой". Ее системная сложность и разветвленность поражает - ныне насчитывается около 15 тысяч различных научных дисциплин. Во времена Аристотеля перечень наук едва достигал двух десятков (философия, геометрия, астрономия, география, медицина и пр.) Изобретение таких приборов как телескоп и микроскоп, гигантски расширило познавательные возможности человека и количество доступных изучению объектов природы. Поэтому рост научного знания сопровождался непрерывной дифференциацией, то есть дроблением на более мелкие разделы и подразделы. В физике образовалось целое семейство наук: механика, оптика и т.д. начали возникать "смежные" естественно-научные дисциплины - физическая химия, химическая физика, биохимия. И ныне интегративные процессы в естествознании, кажется, ( в организации исследований на стыке смежных научных дисциплин, где, как говорится, и скрываются самые интересные и многообещающие научные проблемы; ( в разработке научных методов, имеющих значение для многих наук ( в поиске "объединительных" теорий и принципов, к которым можно было бы свести бесконечное разнообразие явлений природы (гипотеза "Великого объединения" всех типов фундаментальных взаимодействий в физике, глобальный эволюционный синтез в биологии, физике, химии т т.д.; ( в разработке теорий, выполняющих общеметодологические функции в естествознании (общая теория систем, кибернетика, синергетика); ( в изменении характера решаемых современной наукой проблем - они все больше становятся комплексными, требующими участия сразу нескольких дисциплин (экологические проблемы, проблема возникновения жизни и пр.). Понятие научной революции Наиболее очевидные примеры научных революций представляют собой те знаменитые эпизоды в развитии науки, за которыми уже давно закрепилось название революций. Каждое новое открытие необходимо обуславливало отказ научного сообщества от той или иной освящённой веками научной теории в пользу другой теории, несовместимой с прежней. Кроме того, создание новых теорий не является единственной категорией
событий в науке, вдохновляющих специалистов на революционные преобразования
в областях, в которых эти теории возникают. Предписания, управляющие
нормальной наукой, определяют не только те виды сущностей, которые включает
в себя Вселенная, но, неявным образом, и то, чего в ней нет. Отсюда следует Что такое научные революции, и какова их функция в развитии науки? Один аспект аналогии должен быть уже очевиден. Политические революции начинаются с роста сознания (часто ограничиваемого некоторой частью политического сообщества), что существующие институты перестали адекватно реагировать на проблемы, поставленные средой, которую они же отчасти создали. Научные революции во многом точно так же начинаются с возрастания сознания, опять-таки часто ограниченного узким подразделением научного сообщества, что существующая парадигма перестала адекватно функционировать при исследовании того аспекта природы, к которому сама эта парадигма раньше проложила путь. И в политическом и в научном развитии осознание нарушения функции, которое может привести к кризису, составляет предпосылку революции. Кроме того, хотя это, видимо, уже будет злоупотреблением метафорой, аналогия существует не только для крупных изменений парадигмы, подобных изменениям, осуществленным Лавуазье и Коперником, но также для намного менее значительных изменений, связанных с усвоением нового вида явления, будь то кислород или рентгеновские лучи. Научные революции, должны рассматриваться как действительно революционные преобразования только по отношению к той отрасли, чью парадигму они затрагивают. Для людей непосвященных они могут, подобно революциям на Балканах в начале XX века, казаться обычными атрибутами процесса развития. Например, астрономы могли принять рентгеновские лучи как простое приращение знаний, поскольку их парадигмы не затрагивались существованием нового излучения. Но для ученых типа Кельвина, Крукса и Рентгена, чьи исследования имели дело с теорией излучения или с катодными трубками, открытие рентгеновских лучей неизбежно нарушало одну парадигму и порождало другую. Вот почему эти лучи могли быть открыты впервые только благодаря тому, что нормальное исследование каким-то образом зашло в тупик. Этот генетический аспект аналогии между политическим и научным
развитием не подлежит никакому сомнению. Однако аналогия имеет второй,
более глубокий аспект, от которого зависит значение первого. Политические
революции направлены на изменение политических институтов способами,
которые эти институты сами по себе запрещают. Поэтому успех революций
вынуждает частично отказаться от ряда институтов в пользу других, а в
промежутке общество вообще управляется институтами не полностью. Историческое изучение парадигмального изменения раскрывает в эволюции наук характеристики, весьма сходные с отмеченными. Подобно выбору между конкурирующими политическими институтами, выбор между конкурирующими парадигмами оказывается выбором между несовместимыми моделями жизни сообщества. Вследствие того, что выбор носит такой характер, он не детерминирован и не может быть детерминирован просто оценочными характеристиками процедур нормальной науки. Последние зависят частично от отдельно взятой парадигмы, а эта парадигма и является как раз объектом разногласий. Когда парадигмы, как это и должно быть, попадают в русло споров о выборе парадигмы, вопрос об их значении по необходимости попадает в замкнутый круг: каждая группа использует свою собственную парадигму для аргументации в защиту этой же парадигмы. Этот логический круг сам по себе, конечно, еще не делает аргументы ошибочными или даже неэффективными. Тот исследователь, который использует в качестве исходной посылки парадигму, когда выдвигает аргументы в ее защиту, может, тем не менее, ясно показать, как будет выглядеть практика научного исследования для тех, кто усвоит новую точку зрения на природу. Такая демонстрация может быть необычайно убедительной, а зачастую и просто неотразимой. Однако природа циклического аргумента, как бы привлекателен он ни был, такова, что он обращается не к логике, а к убеждению. Ни с помощью логики, ни с помощью теории вероятности невозможно переубедить тех, кто отказывается войти в круг. Логические посылки и ценности, общие для двух лагерей при спорах о парадигмах, недостаточно широки для этого. Как в политических революциях, так и в выборе парадигмы нет инстанции более высокой, чем согласие соответствующего сообщества. Чтобы раскрыть, как происходят научные революции, мы, поэтому будем рассматривать не только влияние природы и логики, но также эффективность техники убеждения в соответствующей группе, которую образует сообщество ученых. Чтобы выяснить, почему вопросы выбора парадигмы никогда не могут быть четко решены исключительно логикой и экспериментом, мы должны кратко рассмотреть природу тех различий, которые отделяют защитников традиционной парадигмы от их революционных приемников. Пусть мы признаем, что отказ от парадигмы бывает историческим фактом; но говорит ли это о чем-нибудь еще, кроме как о легковерии человека и незрелости его знаний? Есть ли внутренние мотивы, в силу которых, восприятие нового вида явления или новой научной теории должно требовать отрицания старой парадигмы? Сначала отметим, что если такие основания есть, то они проистекают не
из логической структуры научного знания. В принципе новое явление может
быть обнаружено без разрушения какого-либо элемента прошлой научной
практики. Хотя открытие жизни на Луне в настоящее время было бы
разрушительным для существующих парадигм (поскольку они сообщают нам
сведения о Луне, которые кажутся несовместимыми с существованием жизни на
этой планете), открытие жизни в некоторых менее изученных частях галактики
не было бы таким разрушительным. По тем же самым признакам новая теория не
должна противоречить ни одной из предшествующих ей, Она может касаться
исключительно тех явлений, которые ранее не были известны; так квантовая
механика (но лишь в значительной мере, а не исключительно) имеет дело с
субатомными феноменами, неизвестными до XX века. Или новая теория может
быть просто теорией более высокого уровня, чем теории, известные ранее,—
теорией, которая связывает воедино группу теорий более низкого уровня, так
что ее формирование протекает без существенного изменения любой из них. В
настоящее время теория сохранения энергии обеспечивает именно такие связи
между динамикой, химией, электричеством, оптикой, теорией теплоты и т. д. Конечно, наука (или некоторое другое предприятие, возможно, менее эффективное) при каких-то условиях может развиваться таким полностью кумулятивным образом. Многие люди придерживались убеждения, что дело обстоит именно так, а большинство все еще, вероятно, допускает, что простое накопление знания, по крайней мере, является идеалом, который, несомненно, осуществился бы в историческом развитии, если бы только оно так часто не искажалось человеческой субъективностью. Есть важные основания верить в это. Пример научной революции XVI-XVII веков Общеустановленным считается положение о том, что именно в XVII веке возникла европейская наука (прежде всего это относится к классическому естествознанию), причем "в начале века ее еще не было, в конце века она уже была". Характерно, что возникла она сразу во взаимосвязи всех составляющих: теоретического знания, его логического обоснования и математического описания, экспериментальной проверки, социальной структуры с сетью научных коммуникаций и общественным применением. Основное внимание при анализе данного периода уделяется рассмотрению
соотношения когнитивных, социальных и психологических факторов процесса
возникновения науки Нового времени, ее отличию от того, что может быть
названо "не наукой". Источниками для изучения темы являются в первую
очередь изданные труды творцов науки естественнонаучного, гуманитарного и
технического направлений Нового времени - от Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Рассмотрим географию периода. Она включает в себя немало европейских
стран и городов, но представляется возможным выделение Италии в начале, и Хронология периода. В данной теме используется специфический критерий периодизации, связанный с науковедческим пониманием небесспорного феномена научной революции. Условно могут быть выделены три этапа. Первый, связанный, прежде всего, с деятельностью Г. Галилея - формирование новой научной парадигмы; второй - с Р. Декартом - формирование теоретико- методологических основ новой науки; и третий - "главным" героем которого был И. Ньютон, - полное завершение новой научной парадигмы - начало современной науки. Развитию науки в XVII веке посвящено огромное число работ различного
плана: скрупулезно изданных многотомных трудов Галилея, Декарта, Лейбница, И хотя не все согласны с определением "научная революция", впервые
введенным в 1939 году А. Койре и впоследствии столь удачно использованным На вопрос: "Почему возникает наука?" - вряд ли возможно дать сколь- ни будь исчерпывающий ответ, но вполне можно проследить и описать механизм возникновения этого явления. Познавательной моделью античности был Мир как Космос; и мыслителей волновала скорее проблема идеальной, чем "реальной" природы. Познавательной моделью средневековья был Мир как Текст; и "реальная" природа также мало заботила схоластов. Познавательной моделью Нового времени стал Мир как Природа. В Новое время религиозность не исчезла, но она "обратилась" на природу,
как на наиболее адекватное, "не замутненное" последующими толкованиями
высказывание Бога. Поэтому иногда суть научной революции XVII века
интерпретируется как первое прямое и систематическое "вопрошание" Природы. В каждой революции решаются две проблемы: разрушения и созидания Разрушение-созидание совпадали (правда, в различной степени) в трудах
отдельных "героев" научной революции. Если Возрождение выявило тенденцию к
разрушению старого Космоса, то, начиная с 1543 года - года выхода книги Н. “Старый космос" - это мир по Аристотелю и Птолемею. Их модели были призваны воспроизвести с максимальной точностью, то что они непосредственно наблюдали на небе, а не истинную картину мира. Космос имеет шаровидную форму, вечен и неподвижен; за его пределами нет ни времени, ни пространства. В центре его – Земля. Он дихотомичен: изменяющийся подлунный мир и совершенно неизменный надлунный. Пустоты нет: в подлунном мире - 4 элемента: земля, вода, воздух, огонь, в надлунном – эфир. Все движения в космосе - круговые, в соответствии с кинематикой Птолемея. "Новый космос" (по Копернику) начинался с простой модели, совпадавшей с
моделью Аристарха Самосского: вращение Земли происходило вокруг оси,
центральное положение Солнца - внутри планетной системы. Земля - планета,
вокруг которой вращается Луна. Именно эта модель, как пифагорейский символ
гармоничного мира вдохновляла и самого Коперника, Галилея, и Кеплера,
поскольку соответствовала астрономическим наблюдениям лучше, чем
геоцентрическая модель Птолемея. Нельзя сказать, что теория Коперника
позволила с большей точностью толковать астрономические наблюдения: в одних
отношениях она была более точной, в других менее. А в одном важном
отношении она явно противоречила тому, что считалось неоспоримым: она
предсказывала наличие параллактического смещения звезд на протяжении года. Модель Коперника, когда он попытался ее расширить, оказалась малопригодной для практического применения. Гелиоцентрическая модель была столь же громоздкой, как и геоцентрическая. Не отличалась большой точностью, вытекающие из нее выводы о размерах звезд – абсурдными. К тому же, она сохраняла и весь аппарат птолемеевской модели - круговые орбиты, эпициклы и т.д.. Значительно мощнее оказался удар этой модели по христианскому мировоззрению - недаром Мартин Лютер и Джон Донн в своей сатирической поэме "Святой Игнатий, его тайный совет .." всячески поносили католического священника Коперника. Коперник, "остановив Солнце", лишил Землю сакральности центра мироздания. В практической же деятельности, как до Коперника, так и после него использовалась видоизмененная астрономическая модель Птолемея. Практика включала два основных направления деятельности: реформу календаря и обеспечение навигации. Переход на новую систему летоисчисления был узаконен папской буллой от Для ориентации корабля, как и вообще для определения положения планет
на небесной сфере, использовались альфонские таблицы, составленные по
указанию Альфонса X еще в 1252 году. В 1474 году в Нюрнберге впервые были
напечатаны "Эфемериды" Региомонтана, а следующее их издание уже содержало
таблицы для решения самой сложной задачи - определения широты места. Все
великие мореплаватели XV века - Диас, Васко да Гама, Америго Веспуччи и Первый "рабочий чертеж" новой модели мира суждено было выполнить В книге "Новая астрономия” завершенной в 1607 году, Кеплер приводит
два, из своих трех знаменитых законов движения планет: Солнце. Эти законы были выведены в следствии изучения движения планеты Марс,
когда Кеплер стал помощником датского астронома Тихо Браге. Кеплер внес
несколько коренных изменений в геометрическую модель мира Аристарха: Солнцем, описывает равные площади за равные промежутки времени. Никаких промежуточных моделей за всю предшествующую историю астрономии не было. Для достижения этих идей от Кеплера требовалось беспрецедентные по точности наблюдения, самоотверженность, математический гений. Кеплер не смог объяснить причины планетных движений: он считал, что их Закон площадей Кеплера - это первое математическое описание планетарных
движений, исключившее принцип равномерного движения по окружности как
первооснову: Более того, он впервые выразил связь между мгновенными значениями
непрерывно изменяющихся величин угловой скорости планеты относительно В конце концов Кеплеру удалось построить модель Солнечной системы,
которая за малым исключением, описывала движение планет и их спутников в
пределах точности наблюдений Тихо Браге. Так Кеплер завершил научную
программу, начатую последователями Пифагора, и заложил первый камень У Галилео Галилея (1564 - 1642) впервые связь космологии с наукой о движении приобрела осознанный характер, что и стало основой создания научной механики. Первоначально (до 1610 г.) Галилеем были открыты законы механики, но первые публикации и трагические моменты его жизни были связаны с менее оригинальными работами по космологии. Галилей первым отчетливо понимал два аспекта физики Архимеда : поиск простых и общих математических законов и эксперимент, как основа подтверждения этих законов. Изобретение в 1608 году голландцем Хансом Липперсхеем, изготовителем очков, телескопа (правда, не предназначавшегося для астрономических целей), дало возможность Галилею, усовершенствовав его, в январе 1610 года "открыть новую астрономическую Эру". Оказалось, что Луна покрыта горами, Млечный путь состоит из звезд, В 1632 г. во Флоренции была напечатана наиболее известная работа Эта книга была написана на итальянском языке и предназначалась для В 1638 г. вышла последняя книга Г. Галилея "Беседы и математические доказательства, касающиеся двух новых отраслей науки, относящихся к механике и местному движению...", в которой он касался проблем, решенных им около 30 лет назад. Механика Галилея дает идеализированное описание движения тел вблизи
поверхности Земли, пренебрегая сопротивлением воздуха, кривизной земной
поверхности и зависимостью ускорения свободного падения от высоты. В основе Исходя из этого утверждения становится ясно, что тело скользящее без
трения по горизонтальной поверхности не будет не ускоряться, не замедляться
ни отклоняться в сторону. Это утверждение не является прямым следствием
наблюдений и экспериментов. В законе говорится о движении, которое никогда
не наблюдалось. Будучи последователем Архимеда, Галилей считал, что
физические законы похожи на геометрические аксиомы. В природе не существует
идеальных вещей и предметов. Но он не пренебрегал усложнениями вносимыми
трением, воздухом – он пытался поставить эксперимент показывающий
незначительность этих эффектов. Свой закон свободного движения Галилей
получил не из реальной жизни и экспериментов, а из мысленного опыта. Равноускоренным называется движение, при котором скорость тела за равные промежутки времени увеличивается на одну и ту же величину: [pic]. Рассмотрим как Галилей пришел к этому выводу. Сначала он предположил, что первоначально покоящееся тело постепенно увеличивает свою скорость от начального значения V=0. Во времена Галилея полагали, что как только на тело начинает действовать сила тяжести, оно мгновенно приобретает скорость и эта скорость тем больше, чем тяжелее тело. Галилей мысленно поставил эксперимент, который показывал что тело, падающее из состояния покоя, должно двигаться очень медленно, а по мере падения увеличивать скорость. Далее Галилей полагал, что движение падающих тел должно описываться простым законом. На какое то время он решил, что это закон : [pic],равные приращения скорости, за равные промежутки расстояния. Но он отверг этот закон, когда понял что если бы он был справедлив, то тело, первоначально покоящееся, осталось бы в покое навсегда. Проверить закон в первоначальном виде было практически невозможно. В то
время не существовало точных часов, кратчайший промежуток времени который
можно было определить 10 секунд. За 10 секунд свободно падающее тело
пролетает 490 метров ! По этому для применения закона ему потребовался
постулат: [pic] угол наклона плоскости к горизонту Свободное падение можно рассматривать как частный случай движения по наклонной плоскости [pic], а закон инерции соответствует горизонтальной плоскости. Используя в своих экспериментах наклонную плоскость с малыми углами наклона, Галилей смог проверить гипотезу постоянства ускорения при вертикальном падении. Из закона вытекает, что конечная скорость тела, скользящего без трения
по наклонной плоскости из состояния покоя, зависит лишь от высоты, с
которой тело начало двигаться, но не зависит от угла наклона плоскости: Представим корабль движущийся с постоянной скоростью. С его мачты сбрасывают предмет, куда он упадет? Соотечественники Галилея сказали бы, что он упадет отклонившись от Основания мачты в сторону кормы при движении корабля, и не отклонился
бы вообще будь корабль неподвижен. Однако Галилей доказал, что траектория
падающего тела отклоняется от вертикали только от сопротивления воздуха. В
вакууме тело упало бы точно под точкой, из которой начала падать, если
корабль движется с постоянной скоростью и с неизменным направлением. К концу XVII века "Новый космос", новая картина мира, что и было
когнитивной сутью науки, была полностью создана. "Ньютоновская физика была В истории известны не всегда красивые приоритетные споры, героем
которых был Ньютон (чего стоит один спор с Лейбницем! ). Но все это не
умаляет величие научного подвига Ньютона. Он показал себя настоящим Основные положения теории Ньютона и Лейбница У Ньютона, также как и у Галилея, слились космология и механика Понятие движущей силы - высшей по отношению к телу (любому: снаряду или При этом Ньютон понял, что сила, скорость и ускорение представляют собой векторные величины, а законы движения должны описываться как соотношения между векторами. Наиболее полно все это выражается вторым законом Ньютона: Ускорение [pic], сообщаемое телу массы [pic], прямо пропорционально приложенной силе [pic] и обратно пропорционально массе, т.е. [pic] Понятие инерции, которая изначально присуща материи и измеряется ее количеством. Первый закон Ньютона гласит: "Если бы на тело не действовало никаких сил вообще, то оно после того, как ему сообщили начальную скорость, продолжало бы двигаться в соответствующем направлении равномерно и прямолинейно". Следовательно, никаких свободных движений нет, а любое криволинейное движение возможно лишь под действием силы. Понятие соотношения гравитационной и инертной масс (они прямо пропорциональны друг другу). Отсюда следует обоснование тяготения как универсальной силы, а также третий закон Ньютона: "Каждое действие вызывает противодействие, равное по величине и противоположно направленное, или, иными словами, взаимное действие двух тел друг на друга равно по величине и противоположно по направлению". Особое место в размышлениях Ньютона принадлежит поиску адекватного количественного (математического) описания движения. Отсюда берет начало новый раздел математики, который Ньютон назвал "методом начальных и конечных отношений" (дифференциальное исчисление). Ньютон пользовался этим методом для доказательства многих фундаментальных теорем. Тем не менее многие из современников Ньютона в принципе отвергали этот метод. Они утверждали, что «конечное отношение» двух «исчезающих» ( величин стремящихся к нулю ) представляют собой неопределенность и, следовательно лишины всякого смысла. Возражая им в своем труде «Математическое начала натуральной философии», Ньютон писал : “Предельные отношения исчезающих количеств не есть суть отношения пределов этих количеств, а суть те пределы, к которым при бесконечном убывании количеств приближаются отношения их и к которым эти отношения могут подойти ближе, нежели на любую наперед заданную разность, но которых превзойти или достигнуть на самом деле не могут, ранее чем эти количества уменьшатся бесконечно.” Исследуя движения по некруговой орбите, Ньютон рассматривал его как постоянно "падающее". При этом он ввел понятие "предельное отношение", основанное на интуитивном представлении о движении, так же, как евклидовы понятия "точки" и "линии" основаны на интуитивном восприятии пространства - это своего рода кванты движения. Важное значение при этом имеют те "предельные отношения", которые
характеризуют скорость изменения каких-либо величин, т.е. изменения в
зависимости от времени. Ньютон назвал их "флюксиями", сейчас – производные. Отдельно упоминания заслуживают понятия абсолютного ("пустого") пространства, в котором находятся сосредоточенные массы (с их взаимным дальнодействием и единым центром масс); и абсолютного же времени с начальной точкой отсчета (полностью обратимого, поскольку перемена знака времени в формулах механики не меняет их вида и смысла). Теория Ньютона - простая, ясная, легко проверяемая и наглядная - стала фундаментом всего "классического естествознания", механической картиной мира и философии, интегральным выражением и критерием самого понимания научности на более чем 200 лет. Не утратила она своего значения и сегодня. Только спустя несколько веков, оказалось возможным выделить какие-либо тенденции в XVII веке. "Внутри" же него, процессы были мало связаны друг с другом. Мощное эмпирическое движение в естествознании зародилось само по себе - оно отвечало какой-то внутренней потребности познания; философско - методологическое осознание этого "внутреннего движения" развивалось также само собой, и то, что сегодня мы видим их тождественность - весомый аргумент в обосновании научности как таковой. Первыми "концептуалистами" Нового времени принято считать Фрэнсиса Фрэнсис Бэкон - считается основателем опытной науки Нового времени. Он
был первым философом, поставившим перед собой задачу создать научный метод. С самого начала своей творческой деятельности Бэкон выступил против
господствовавшей в то время схоластической философии и выдвинул доктрину Бэкон пробовал привести "границы умственного мира" в соответствие со
всеми теми грандиозными достижениями, которые происходили в современном Понимание науки у Бэкона включало, прежде всего, новую классификацию
наук, в основные принципы которой он положил такие способности человеческой
души, как память, воображение (фантазия), разум. Соответственно этому
главными науками, по Бэкону, должны быть история, поэзия, философия. Высшая
задача познания всех наук, согласно Бэкону, - господство над природой и
усовершенствование человеческой жизни. По словам главы "Дома Соломона" Критерий успехов наук - те практические результаты, к которым они приводят. "Плоды и практические изобретения суть как бы поручители и свидетели истинности философий". Знание - сила, но только такое знание, которое истинно. Поэтому Бэкон проводит различение двух видов опыта: плодоносного и светоносного. Первый - это такие опыты, которые приносят непосредственную пользу человеку, светоносный - те, цель которых состоит в познании глубоких связей природы, законов явлений, свойств вещей. Второй вид опытов Бэкон полагал более ценными, так как без их результатов невозможно осуществить плодоносные опыты. Недостоверность получаемого нами знания обусловлена, считает Бэкон, сомнительной формой доказательства, которая опирается на силлогистическую форму обоснования идей, состоящую из суждений и понятий. Однако понятия, как правило, образуются недостаточно обоснованно. В своей критике теории аристотелевского силлогизма Бэкон исходит из того, что используемые в дедуктивном доказательстве общие понятия - следствие опытного знания, полученного исключительно поспешно. Со своей стороны, признавая важность общих понятий, составляющих фундамент знаний, Бэкон считал, что главное - это правильно образовывать эти понятия, т.к. если это делается поспешно, случайно то нет прочности и в том, что на них построено. Главным шагом в реформе науки, предлагаемом Бэконом, должно быть совершенствование методов обобщения, создания новой концепции индукции. Опытно-индуктивный метод Бэкона состоял в постепенном образовании новых понятий путем истолкования фактов и явлений природы. Только с помощью такого метода, по мнению Бэкона можно открывать новые истины, а не топтаться на месте. Не отвергая дедукцию, Бэкон так определял различие и особенности этих двух методов познания: "Два пути существуют и могут существовать для отыскания и открытия истины. Один воспаряет от ощущений и частностей к наиболее общим аксиомам и, идя от этих оснований и их непоколебимой истинности обсуждает и открывает средние аксиомы. Этим путем и пользуются ныне. Другой же путь выводит аксиомы из ощущений и частностей, поднимаясь непрерывно и постепенно пока, наконец, не приводит к наиболее общим аксиомам. Это путь истинный, но не испытанный". Хотя проблема индукции ставилась и раньше предшествовавшими философами, только у Бэкона она приобретает главенствующее значение и выступает первостепенным средством познания природы. В противовес индукции через простое перечисление, распространенное в то время он выдвигает на передний план истинную, по его словам, индукция, дающую новые выводы, получаемые не только на основании наблюдения подтверждающих фактов, сколько в результате изучения явлений противоречащих доказываемому положению. Один-единственный случай способен опровергнуть необдуманное обобщение. Пренебрежение к так называемым инстанциям по Бэкону, - главная причина ошибок, суеверий, предрассудков. В индуктивный метод Бекона в качестве необходимых этапов входят сбор
фактов и их систематизация. Бэкон выдвинул идею составления 3-х таблиц
исследования: таблиц присутствия, отсутствия, и промежуточных ступеней. В индуктивный метод Бэкона входит и проведение эксперимента. При этом важно варьировать эксперимент, повторять его, перемещать из одной области в другую, менять обстоятельства на обратные и связывать с другими. После этого можно перейти к решающему эксперименту. Бэкон выдвинул опытное обобщение фактов в качестве стержня своего
метода, однако он не был защитником одностороннего его понимания. В теории познания, для Бэкона, главное - исследовать причины явлений. Методология Бэкона в значительной степени предвосхитила разработку индуктивных методов исследования в последующие века, вплоть до XIX века однако Бэкон в своих исследованиях недостаточно подчеркивал роль гипотезы в развитии знания, хотя в его времена уже зарождался гипотетико-дедуктивный метод осмысления опыта, когда выдвигается то или иное предположение, гипотеза и из нее выводятся различные следствия. При этом дедуктивно осуществляемые выводы постоянно соотносятся с опытом. В этом отношении большая роль принадлежит математике, которой Бэкон не владел в достаточной степени, да и математическое естествознание в то время только формировалось. В конце своей жизни Бэкон написал книгу об утопическом государстве Несмотря на то, что он придавал большое значение науке и технике в жизни человека. Бэкон считал, что успехи науки касаются лишь "вторичных причин", за которыми стоит всемогущий и непознаваемый Бог. При этом Бэкон все время подчеркивал, что прогресс естествознания, хотя и губит суеверия, но укрепляют веру. Он утверждал, что "легкие глотки философии толкают порой к атеизму, более же глубокие возвращают к религии". Влияние философии Бэкона на современное ему естествознание и
последующее развитие философии огромно. Его аналитический научный метод
исследования явлений природы, разработка концепции необходимости ее
экспериментального изучения сыграли свою положительную роль в достижениях
естествознания XVI-XVII веков. Логический метод Бэкона дал толчок развитию
индуктивной логики. Классификация наук Бэкона была положительно воспринята
в истории наук и даже положена в основу разделения наук французскими
энциклопедистами. Хотя углубление рационалистической методологии в
дальнейшем развитии философии снизило после смерти Бэкона его влияние в Декарт ( - французский философ и математик, являясь одним из основоположников "новой философии", основатель картезианства, был глубоко убежден, что на истину "... натолкнется скорее отдельный человек, чем целый народ". При этом он отталкивался от "принципа очевидности" при котором всякое знание должно было проверяться с помощью естественного "света разума". Это предполагало отказ от всех суждений принятых на веру ( например обычаи, примеры, как традиционные формы передачи знаний). Великий философ, предложивший свою систему координат в математике – декартова - прямоугольная система координат ( хотя у Декарта были и косоугольными и произвольными), предложил и точку отсчета для общественного сознания. По Декарту научное знание должно было быть построено как единая
система в то время как до сих пор оно было лишь собранием случайных истин. Самосознание у Декарта не замкнуто на себя и открыто Богу, который выступает источником мышления: все смутные идеи - продукт человека (а поэтому ложны), все ясные идеи идут от Бога, следовательно истинны. И здесь у Декарта возникает метафизический круг: существование всякой реальности (в том числе и Бога) удостоверяется через самосознание, которое (значимость выводов этого сознания) обеспечивается опять-таки Богом. Материя по Декарту делима до бесконечности (атомов и пустоты не существует) а движение объяснял с помощью понятия вихрей. Данные предпосылки позволили Декарту отождествить природу с пространственной протяженностью, таким образом оказалось возможным изучение природы представить как процесс ее конструирования (как, например, геометрические объекты). В отличие от Бэкона, Декарт ищет обоснование знания не столько в сфере его практической реализации, сколько в сфере самого знания. Науку по Декарту конструирует некоторый гипотетический мир и этот
вариант мира (научный) равносилен всякому другому, если он способен
объяснить явления, данные в опыте т.к. это Бог является "конструктором"
всего сущего и он мог воспользоваться для осуществления своих замыслов и
этим (научным) вариантом конструкции мира. Такое понимание мира Декартом
как системы тонко сконструированных машин снимает различие между
естественным и искусственным. (Растение такой же равноправный механизм, как
и часы, сконструированные человеком с той лишь разницей, что искусность
пружин часов настолько же уступает искусности механизмов растения насколько
искусство Высшего Творца отличается от искусства творца конечного (непрерывность цепи умозаключений) для чего нужна интуиция, которая усматривает первые начала, и дедукция, которая дает следствия из них. Как истинный математик Декарт поставил математику основой и образцом
метода, и в понятии природы оставил только определения, которые
укладываются в математические определения - протяжение (величина), фигура,
движение. Важнейшими элементами метода являлись измерение и порядок. Декарт отождествил ум и душу, называя воображение и чувство модусами
ума. Устранение души в ее прежнем смысле позволило Декарту противопоставить
две субстанции природу и дух, и превратить природу в мертвый объект для
познавания (конструирования) и использования человеком, но при этом
возникла серьезная проблема философии Декарта - связи души и тела, и раз
все есть суть механизмы - попытался решить ее механистически: в Последовательным рационалистом Декарт оставался даже при рассмотрении категорий этики - аффекты и страсти он рассматривал как следствие телесных движений, которые (пока они не освещены светом разума) порождают заблуждения разума (отсюда и злые поступки). Источником заблуждения служит не разум а свободная воля, которая заставляет действовать человека там, где разум еще не располагает ясным (т.е. боговым) сознанием. Рассмотрение истории научной революции XVII веке не может быть исчерпано лишь ее когнитивной стороной. В XVII веке наука стала наукой как социальная система. Одной из предпосылок первой научной революции явилось разложение
сословных отношений ремесленного производства. При ремесленном производстве
наличие сведений о технологии выполнения находились у узкого круга людей. Для передачи информации между рабочими надо было создать Превращение математических знаний в массовые знания, переход от арифметики, которая вообще не давала возможностей для математической формулировки механических законов, к алгебре и развитие последней создали предпосылки для сохранения сведений в математизированной форме. С самого начала века во многих странах появляется множество "мини" -
академий, например, флорентийская Академия деи Линчеи (Accademia dei Lincei С появлением научного журнала личное дело печатания результата собственных естествоиспытательских изысканий превращается в публичное дело, в способ фиксации и признания личного вклада в общее дело. Публикация есть свидетельство социальной группы не об истинности, но о самом факте вклада в развитие науки. Содержание этого вклада нельзя игнорировать сколь угодно долго. В процессе эволюции познания возникают новые регулятивные
представления о характеристиках наблюдаемых процессов, о нормах объяснения,
доказательства, обоснованности и организации знаний. Обнаруживается, что
новая теория строится не через уточнение данных наблюдений, но на исходном
принципе, полученном путем критики старой теоретической концепции. Становление науки выражало стремление к осмыслению мира, с одной
стороны. С другой - стимулировало развитие подобных процессов в различных
сферах общественной жизни. Огромный вклад в развитие правосознания, идей
веротерпимости и свободы совести внесли такие философы XVI - XVII веках,
как М. Монтень (1533 - 1592), Б. Спиноза (1632 - 1677), Т. Гоббс (1588 - Научное мышление позволяло выдвигать и обосновывать механизмы
реализации этих концепций. В этом контексте ключевой является оценка Локком Список литературы Келле В.Ж. Наука и культура. – М. Наука, 1984. Лейзер Д. Создавая картину вселенной: Пер с англ./ Под ред. И с предисл. Старостин Б.А. Параметры развития науки. - М. Наука, 1980. Губарев В. От Коперника до Коперника - М. Полит. Литература, 1973. Т. Кун Структура научных революций, М., Прогресс, 1977 Майоров Г.Г. Теоретическая философия Готфрида В. Лейбница. М., Лавриненко В.Н., Ратникова В.П. Концепция современного естествознания, - М: Хорошавина С.Г. Курс лекций "Концепции современного естествознания" Ростов- на-Дону: "Феникс", 2000г.
|
|